ХОРОШЕЕ КИНО

На снимке жена Шлимана Софья в золотом уборе из Трои.

Человек в цилиндре и темном костюме богатого европейца ходил по приморской равнине в Турции и измерял градусником температуру во всех окрестных ключах и ручьях, которые ему встречались. Затем он включил шагомер и пошел вокруг высокого холма. В конце прогулки он посмотрел на циферблат и одобрительно хмыкнул. Потом он поднялся на холм и вперил взгляд на вершину горы Ида, на которой когда-то восседали боги Олимпа, наблюдая за сражениями. И опять довольная ухмылка сверкнула на его озабоченном лице. При этом губы его шептали гекзаметры Гомера на языке подлинника…

 

Так Генрих Шлиман — удачливый немецкий археолог искал легендарную Трою. Он с юности слепо верил каждому слову Гомера, который упомянул в “Илиаде” горячие и холодные источники близ города, осажденного архейскими греками. Поэт нарисовал извилистые тропы, по которым троянки ходили полоскать свои ткани, и каменистые дороги, но которым греки шли на штурм упрямой крепости. И Шлиман, следуя за строками поэмы, все это нашел близ холма Гиссарлык. На его склоне он отметил точку и отдал приказ наемным чернорабочим начать раскопки, уверенно заявив, что под этим местом находится дворец троянского царя Приама. И его руины не замедлили показаться на дне раскопа. И именно там некоторое время спустя между массивными блоками фундамента Шлиман увидел блеснувшее золото. “Клад Приама!” — объявил он своей жене. Отпустив рабочих, они собрали в шерстяной платок бесценные ожерелья и перстни, диадемы и бусы, цепочки и серьги, браслеты и пуговицы. Золото, серебро, электрон, слоновая кость! Все это было тайно переправлено в Грецию.

Вся жизнь этого человека-легенды похожа на приключенческий роман. В Германии он был матросом и мальчиком на посылках, в России — процветающим купцом, в Америке — посредником золотоискателей. В 1864 году он отходит от всех торговых дел и целиком посвящает себя древним языкам, истории и археологии. В Турцию он поехал с томиком Гомера в руках и летом 1870 года открыл первые следы Трои. Сперва только для себя, но уже в 1871 году по миру разнеслась сенсационная весть: “Мечтательный миллионер нашел гомеровскую крепость, в которую никто не верил!”

Да, и Гете, и Байрон, и наш Пушкин считали “Илиаду” и “Одиссею” волшебными сказками. Лесков называл Гомера языческим мифотворцем, не сдерживающим своеволие вымысла. И ни один историк XIX века не верил в реальность греческих мифов и легенд, объединенных Гомером в поэмы. “Греческий рапсод лишь умелый собиратель причудливых выдумок, — утверждали они в университетских лекциях. -Троя никогда не существовала, и войны за эту приморскую крепость не было”.

Однако тут все далеко не точно, ибо существовали в забытых архивах хрони-‘»ni-uLiD •за™™ согласно которым Александр Македонский перед своим походом в глубины Азии посетил развалины Трои, где жили уже другие люди и называли деревеньку Новым Илионом. Копаясь в руинах, они находили старинное греческое оружие. Полководец забрал его и роздал своей гвардии. Трою посещали персидские цари и приносили там жертвоприношения за свои победы. Географ и путешественник Страбон точно указывал место на берегах Дарданелл, где когда-то красовались стены непреступной Трои. И Геродот не сомневался в правоте Гомера. Позже ее место хорошо знали римляне. А византийский царь Константин Великий мечтал там создать свою новую столицу. Потом о городе на-‘много веков забыли, и он терпеливо ждал счастливого часа встречи с немецким археологом.

После докладов Шлимана о раскопках газетчики Европы поспешили присвоить “Илиаде” почетное название “исторического репортажа”, а самому автору — титул “первого военного корреспондента”. Но главное все же было не только в открытии руин легендарного города, но и в том, что более ста лет назад в археологии появился новый раздел, который основывался на утверждении Шлимана: “За самыми фантастическими народными сказаниями наука может смело идти в глубь веков навстречу открытиям”.

На одной из своих лекций в Лондоне Шлиман заявил, что нужно верить не только эпосу греков, но и сказкам, сагам и мифам народов всего мира. Он сделал прогноз, согласно которому в XX веке самые сенсационные находки последуют в русле новой методики. И что же? Все это сбылось. Начнем с того, что из предсказанных Шлиманом 129 городов микенской эпохи, упоминаемых Гомером, к сегодняшнему дню найдено и раскопано более 90. По следам легенд в Америке найдены процветающие поселейЬя майя, ацтеков, инков. Археологи Индии обнаружили следы царства, упоминаемого в древней поэме “Рамаяна”. Список подобных примеров мог бы составить объемистую книгу.

Итак, Шлиман открыл легендарную Трою. Что за этим последовало? Триумфальное признание всем миром, исключая, правда, той части, которая называется кабинетной наукой. С пыльных столов потекли потоки желчи. Завистники посчитали открытие фальсификацией, а самого археолога обвинили в дилетантстве. Нашлись и такие, которые называли Шлимана “купцом с лопатой”…

Вот и следует тут задаться вопросом: “Чем отличался Г енрих Шлиман от археологов своей поры? Что он за личность?”

Прежде всего напомним, что древних и современных ему языков он знал не менее двух десятков. Пожалуй, тогда надо было собрать большую когорту историков, чтобы сравняться с ним по эрудиции в языкознании. Шлиман посетил практически все места знаменитых раскопок XIX века, прочитал буквально все отчеты о них, совершил два кругосветных путешествия. Вот и получается, что дилетантами были как раз те историки, которые ополчились на сенсационные успехи немецкого археолога. Зависть — не лучший судья. Кстати, разгневался на Генриха, как отказавшегося от русского подданства, и наш Александр II. Царь узнал о мировой славе ученого и о его желании вести раскопки в южной части России и Колхиде и выразился таким образом: “Пусть приезжает. Повешу!»

Теперь коснемся обвинений европейских ученых в адрес Шлимана как человека без специального образования. Они несостоятельны. По начитанности он был выше любого тогдашнего профессора. Занимаясь самообразованием, он выучил санскрит и египетскую иероглифику. Не стоит забывать, как это делали в угаре критики, что Генрих Шлиман прослушал университетский курс в Сорбонне, посещал лекции в лучших учебных заведениях Англии. Он и сам читал лекции во многих странах Европы. Сохранившиеся воспоминания говорят о высоком уровне его исторических знаний и общей эрудиции. Археолог разбирался в топографии, геогра-фии, ювелирном искусстве, горном деле; тонкостях фольклора и во многом другом, не говоря уже о бухгалтерии и коммерции.

Обвинения Шлимана в неправильной стратегии раскопок в Трое — это не открытие его критиков. Немецкий археолог сам писал и говорил друзьям, что торопился, делал ошибки, снося один культурный слой за другим в стремлении быстрее найти дворцы легендарной Трои. В этой спешке он прошел слои гомеровского города и дошел до фундаментов, которые на 1000-1200 лет старше. Он с горечью зафиксировал в дневнике, что нашел то; что искал, но испортил и более древнее, и более молодое в слоеном городище. Но ведь тем самым он углубил историю древнего эгейского мира на целое тысячелетие.

Немецкий писатель К. Керам, популяризатор исторических наук, назвал нападки кабинетных ученых на Шлимана “недоверием мещанина к гению”. Археолог В. Дерппфельд посчитал иронию ученых по отношению к открытиям и выводам Шлимана несправедливой и научно несостоятельной.

В 1889 году выступил в защиту Шлимана американский историк Фрэнк Уол-стайн. Он заявил, что вмешательство немецкого археолога в слои холма Гиссар-лык хотя и было достаточно грубым, но оказалось своевременным, ибо с XIII века окрестное население — подданные Оттоманской империи — растаскивало камни Трои на свои убогие постройки. Сотни тонн античного мрамора они пережгли на известь…

Английские археологи задали разгоряченной мировой общественности вопрос: “Знаете ли, господа, куда поступает античное золото из мест раскопок в Турции?” И ответили: “В султанский гарем. Увы, таковы местные нравы. Вот и задумайтесь, что лучше для исторических редкостей: сераль или европейский музей…”

В 1930 году немецкие и американские историки вновь вступились за авторитет Шлимана. Археолог искал в Трое древнейшие деньги, которые, согласно “Илиаде”, вручались героям военных дел. Речь о слитках золота, серебра и бронзы в виде воловьих шкур, топоров, дельфинов. Шлиман не нашел их, но заявил еще раз, что Гомеру не верить нельзя. Так вот американцы нашли близ острова Лесбос античный парусник именно с такими день-гами-слитками в трюме. Потом немцы обнаружили их в земле Пелопонеса и на Крите.

Шлиман, уверовав в “Илиаду”, как в путеводитель по району Трои, искал следы похоронных кострищ и урны с прахом героев Троянской войны. На это у него не хватило времени, уходившего как на споры с корыстными турецкими чиновниками, так и на принципиальные разборки с завистниками и клеветниками. И вот такие урны в 1982 году были откопаны в 7 километрах от стен Трои. Это был прах солдат и офицеров из Беотии, Фессалии, Аргоса и других провинций Греции. Еще три года спустя интересная новость пришла с Крита. Там было откопано несколько небольших саркофагов из обожженной глины. В них нашли заупокойные вазы, массивные кольца, золотые застежки, бронзовое оружие. Но ценнее всего оказались надписи и росписи на внешних стенах. Из них следовало, что здесь погребены участники Троянской войны, счастливо пережившие все перипетии осады и скончавшиеся от старости у себя на родине. Гомер, между прочим, упоминает большой отряд воинов, прибывших на подмогу к ахейцам на парусниках с Крита.

И вот еще одна немаловажная деталь Современные Шлиману кабинетные историки причислили троянцев по их именам к грекам. Немецкий археолог более внимательно читал древних авторов и труды по сравнительному языкознанию. Он считал троянцев другим народом, находящимся в родстве с фракийцами, хеттами, лидийцами, мизийцами и тевкрами. И это было подтверждено специалистами во второй половине XX века. Словом, троянцы оказались из колена, родственного праславянам.

Таков феномен Генриха Шлимана. Не случайно немецкий биолог Рудольф Вихров считал его не просто ученым, а специалистом с неисчерпаемой научной интуицией и провидцем с Божьей искрой.
С 1930 года по наши дни Трою регулярно посещают археологи США, Италии. Германии, Австрии, Франции и многих других стран. Авторитет Генриха Шлимана укрепляется. Но случаются истории и с некоторыми завихрениями.

Конечно, раскопанный Шлиманом город многое прояснил в древней истории, но породил и множество загадок. До сих пор спорят о количестве культурных слоев в этом многослойном поселении. Давно не оканчиваются дискуссии о точном возрасте золотых’ вещей из клада царя Приама. Троянскую войну уже не отрицают, но стараются прояснить ее причины и задачи. В “Илиаде”, которой Шлиман придал яркость и полнокровие, разыскивают новые мотивы для исследований и уточнений, к примеру, контуров истинного театра военных действий, в котором было задействовано более 100 тысяч человек. В поэме, увы, подробностей мало.

По Гомеру, сражения проходили у крепостных стен Трои. Но с какой стороны пошли на главный штурм ахейцы? Где состоялся легендарный поединок между Ахиллом и Гектором? В какую сторону потащил царь Менелай из поверженного дворца свою коварную жену Елену?

Если следовать намекам Гомера, то ахейцы бросили свои якоря в маленьком заливе севернее Трои, высадились там, устроили лагерь, а потом устремились на первый штурм. Шлиман, никогда не оспаривавший поэта, представлял основное поле боя у северных стен крепости.

И вот совсем недавно к руинам отправилась еще одна экспедиция. На этот раз вокруг стен Трои разъезжал трехосный грузовик с буровым оборудованием. Первые скважины проделывались примерно там, где Шлиман бродил с термометром. Затем они были пробурены по всему троянскому району. Анализ грунта, поднятого с глубин от 3 до 60 метров, проводили американские и турецкие палеогеографы и геологи.

Первый вывод, который сделали специалисты на основе зондажных проб, касался цифр, приводимых греческими и римскими хронистами. Они когда-то сообщали, что Троя удалена от Дарданелл всего
на 2 километра. Шлиман нашел крепость в 5 километрах от береговой полосы. В чем тут дело?

Оказалось, что в XII веке до н. э., то есть в годы Троянской войны, береговая линия в том районе имела совсем иной рисунок и располагалась ближе к городу. Море здесь постепенно отступало.

Дотошные палеогеографы со всей объективностью установили, что с северной стороны Троя раньше была окружена болотами и воевать там было невозможно. Да и северный залив был тогда мелким, неудобным для высадки десанта из тяжеловооруженных воинов Агамемнона. Словом, театр основных военных действий не мог быть на том месте, где его бегло обозначил Гомер и где его видела устоявшаяся традиция после работ Шлимана.

Восстановление древней топографической обстановки около троянской крепости — красноречивый пример точных знаний, которые способна дать палеогеография. Эта сравнительно молодая наука в состоянии предоставить в распоряжение историков и археологов точные карты древних береговых линий, речных долин и самих рек. При этом она может оперировать данными на 100 и 10 тысяч лет, от-
стоящими от наших дней.

Палеогеографические исследования вокруг Трои длились два года. Научные данные, связанные с новыми открытиями, опубликованы в авторитетном журнале “Сайенс”. Руководитель экспедиции профессор геологии из Делавера Джон Крафт писал: “Мы, палеогеографы, подозревали, что воды мелкого залива вплотную подходили к крепостным стенам легендарной Трои с северной стороны. Это была интуиция. Зондаж подтвердил, что слои, относящиеся к эпохе, воспетой Гомером, являются типичным болотным грунтом с торфом и песком. Да и на поверхности есть там скалы со следами прямого воздействия морской воды». Далее автор статьи добавляет, что его команда не остановилась на визуальных наблюдениях своих зондажей, были пущены в ход геофизические анализаторы. После этого члены экспедиции американских и турецких палеогеографов смогли нарисовать
точные карты слоев почвы, которые были вокруг Трои в годы ее осады греческим войском. Восстановили они и динамику процессов.

Ученые получили объективные данные для утверждений, что в конце последнего ледникового периода каменистый холм, на котором стоит Троя, скорее всего был островом или полуостровом. Затем море начало отступать и мелеть. Северный залив уничтожался наносами рек. В эпоху осады крепости там было мелкое болото с соленой водой. Заключение палеографов звучит следующим образом: «Театр
боевых действий Троянской войны мог быть только южнее стен крепости, где грунт тогда был твердым. На северном болотистом грунте сражаться было нельзя. Что касается высадки десанта ахейских греков, то он мог происходить лишь в заливе, который сейчас носит название Бе-шика. Он находится юго-западнее Трои’’.

Остановим свое внимание на этом заливе. Он и сейчас весьма удобен для кораблей, вдается в сушу на полтора километра. Он довольно глубок, всегда был защищен от ветра прибрежными скалами. Практически все паломничества археологов в Трою с конца XIX века начинались с выгрузки оборудования именно в этом заливе. В частности, и сам Генрих Шлиман выбрал его в качестве первой базы. Через него он отправлял свои бесценные находки в Грецию.

Правда, до стен Трои от залива Бешика несколько дальше, чем от северного залива, но, и с военной точки зрения, тут гораздо удобнее. Греки во главе с Агамемноном именно здесь могли бросить якоря своих парусников и скрытно высадить десант, а потцм сделать марш-бросок и приступить к планомерному штурму упрямой крепости. Вот и выходит, что атаки начинались с южной стороны и были направлены на север. Можно еще добавить, что находки захоронений героев Троянской войны произошли к югу от крепости. Значит, там и был военный лагерь греков.

Итак, торжествует научная логика. Но что же получается? В очередной раз уточнили Шлимана? Нет, только Гомера. Турецко-американская экспедиция, понимая деликатность своих новых выводов, поспешила успокоить научную общественность, что не имела поползновений внести поправки в основные толкования Шлимана. Наоборот, специалисты хотели тем самым- привнести свой вклад в его дело открытия Трои…

Итак, в данном случае виноват Гомер. Древнегреческий рапсод хоть и уислится теперь в клане почетных военных корреспондентов, описал перипетии осады Трои примерно 400 лет спустя после окончания войны. Вот поэтому он и мог ошибиться в деталях. Давайте простим его!

Что касается Шлимана, то на поле боя он раскопки не проводил, сосредоточив основные усилия на дворце царя Приама. Если бы он нашел в поле к северу от крепости следы торфа, то сам пересмотрел бы версию Гомера. Он был не только фанатически целенаправленным, но и весьма щепетильным исследователем. Вот неоднократно обвиняли его в упорном отстаивании найденного им золота как “клада Приама”. Сокровища, конечно, относились к более раннему периоду Трои. У Шлимана нашлась смелость заявить, что тут был эмоциональный порыв, желание самоутвердиться, но он быстро переоценил истинный возраст золотых изделий.

Трою он раскапывал почти 20 лет, ему помогали квалифицированные специалисты. У него были время и возможности прислушаться, согласиться и переосмыслить некоторые скоропалительные утверждения. Почитайте последний том его отчетов о раскопках, и вы сами увидите, что обвинения в его адрес, говоря современным языком, с весьма большими натяжками.

Нет, он не безгрешен, но пьедестал, на который он сам себя поставил трудом подвижника, не так просто раскачать!..
Статья Германа Малиничева » Феномен Генриха Шлимана» из журнала » ЧиП».

Опубликовано 07 Июн 2012 в 12:26. Рубрика: антология всего сайта ХОРОШЕЕ КИНО, Статьи про кино и не только. Вы можете следить за ответами к записи через RSS.
Вы можете оставить отзыв или трекбек со своего сайта.