ХОРОШЕЕ КИНО

Герой древнего Шумера Гильгамеш совершил путешествие в Россию. Это может вызвать недоверие. И впрямь, есть вещи настолько невероятные, что в них невозможно сразу поверить. Но нет вещей настолько невероятных, чтобы они не могли произойти.
ВСТРЕЧА С БРАТОМ-СОПЕРНИКОМ

Начнем с того драматического дня, когда доведенные до отчаяния жители шумерского города Урука взывают к небу о помощи. До отчаяния довел их владыка города Гильгамеш. Не зная устали, пирует он, забавляется и совращает чужих жен и невест. Боги сказали матери Гильгамеша, тоже богине: «Ты создала сына, и нет ему равных. Жесток Гильгамеш, днем и ночью пирует, жениху не оставит невесты и мужу—супруги!»

Боги требуют у нее второго Гильгамеша, второго сына

, который померился бы силой с первым, а горожане бы отдохнули. Богиня дает жизнь не точной копии шумерского героя, а внешне как бы его антиподу — дикому волосатому человеку Энкиду, который, однако, силой и отвагой не уступает ее первому сыну.

Отметим попутно мудрость богов, которые в отличие от мудрецов нашего времени понимали уже тогда, что запрещать пороки — значит поощрять их, давать им тайный, смертельно опасный выход,

Энкиду живет на лоне природы, вокруг него собираются стада различных животных, которых он защищает от охотников. Охотники, понятное дело, бьют челом Гильгамешу. Владыка Урука в общем-то не такой уж беспробудный гуляка, у него трезвый ум, и в минуту озарения он решает послать к Энкиду женщину легкого поведения, которую, надо полагать, он лично успел оценить. Энкиду не устоял, и через несколько дней страстной любви все тело его стало тяжелым, он буквально не мог себя узнать. Звери, его подзащитные, все как один покинули его! На это и рассчитывал Гильгамеш.Затем в древнейшем мифе слеледует сцена поединка: Энкиду против Гильгамеша. Первый герой Шумера не смог сначала одолеть дикого человека. Не помогло ему и все воинство Урука. Этот дикий человек, по выражению Гильгамеша, стоял как столб, и ему целовали ноги. В решающем поединке, однако, многоопытный Гильгамеш одолевает своего брата. Весь поединок показался Гильгамешу чем-то вроде сна, видения. Как бы там ни было, после всех злоключений братья садятся вместе: они неразлучны с этой минуты. Энкиду становится верным спутником и слугой Гильгамеша, что, впрочем, справедливо — ведь схватку выиграл именно Гильгамеш.

Теперь перенесемся совсем в другие места — к самому Белому морю. Интуиция подсказывала мне, что на севере можно найти следы Гильгамеша и Энкиду, потому что только там, в относительной изоляции, могут сохраниться самые древние истории. Ну а народы и племена всегда переселялись, и одна из стрел этих переселений вела всегда на север, освободившийся от ледника около десяти тысяч лет назад. Например, в Исландии уцелели истории о богах-асах, хотя родина их, как мне удалось установить, далеко на юго-востоке: от Монголии до Копетдага.

И что же? Состоялось мое знакомство с удивительной историей, которую поведала А. Т. Бурая, семидесятивосьмилетняя сказительница. Русская Карелия подарила миру «Калевалу». Это случилось в прошлом веке. На этот раз, на мой взгляд, дар Карелии превзошел даже прославленную- «Калевалу». Действительно, что может сравниться с вариантом мифа о Гильгамеше, записанным в Беломорье? Ничего. Это как восход второго Солнца,

Но все по порядку. Объявляется богатырь-пришелец, похожий на большую гору (сравнение типично шумерское!). Он похваляется, что возьмет в полон весь Киев-град.
Русские богатыри пасуют. Ситуация та же, что в Уруке, где воины бессильны против Энкиду. На правом плече этого чужого богатыря — сокол, на левом — сизый орел, впереди, у гривы его коня,— змея. А это обобщенный портрет человека, сдружившегося со зверями и дикими животными. То есть портрет Энкиду. И вот находится богатырь, который принимает вызов и выходит, подобно Гильгамешу, один на один с чужаком, которого убоялись воины и другие богатыри.
Его имя — Илья Муромец. Как и шумерский герой, он не сразу побеждает пришельца с его конем-великаном, орлом, соколом и змеей. Но одолевает в конце концов. Тогда и выясняется, что это его брат, хотя и двоюродный. И, как в древнейшем мифе, дается понять, что знал, знал один из братьев о существовании другого и стремился к этой встрече! Дальше опять цитата из шумерского источника: брат-пришелец становится верным слугой Ильи Муромца.

Эти поразительные совпадения, не имеющие аналогов в других былинных сюжетах, позволили мне всерьез присмотреться к такому простому, но таинственному образу русского богатыря старшего поколения. Неужели Илья Муромец — это сам Гильгамеш? Вопрос этот требовал тщательного изучения.

Гильгамеш — имя аккадское. Аккадцы пришли с севера и завоевали Шумер. После этого и появился единый эпос о Гильгамеше, записанный аккадским неведомым автором на основе отдельных шумерских эпических песен о герое и о его спутниках и врагах. Был ли единый эпос в Шумере до этой аккадской редакции — неизвестно. Исследователи возводят исконное шумерское имя нашего героя к форме Биль-га-мес. У римского поэта III века нашей эры Элиана, писавшего на греческом, развита тема древнего мифа. Элиан называет его так: Бильгамос.

Вслушаемся в славянские параллели: Владимир — Влодзимеж (польское имя). Они дают повод и к параллели: Гильгамир — Гильгамеш. Плавающий первый звук легко утрачивается и возникает подобно тому,как это происходит с польским именем Гелена (Елена). Форма Гильга-мир, Илья-мир сближает само имя русского героя с шумерским (как выясняется — тезкой). Если совпадение и не полное, то лишь потому, что в народной устной традиции произошла привязка имени героя к городу Мурому. Только так, дав ему ненароком новую родину, понятную, близкую и рассказчикам, и слушателям, можно было на века и тысячелетия продлить жизнь Гильгамеша на Руси.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ГЛАВНЫЙ ВРАГ ГЕРОЯ

И о если все так и есть, то должен быть и общий главный враг у Гильга-меша-Муромца. Историей с Энкиду и пришлым богатырем, чье имя былина, увы, не сохранила, тут, пожалуй, не отделаешься. Специалистам хорошо известен принцип: если имена и названия из совершенно разных и удаленных регионов совпадают, то это почти всегда случайность.

…Помню, с каким изумлением я убеждался в том, что главный враг знаменитого шумерского героя тот же, что у русского Ильи-богатыря. Это Хувава (новоассирийский вариант: Хумбаба). Он страж кедрового леса. Шумерская песня о Гильгамеше и Хуваве называется так: «Гильгамеш и гора бессмертных». Спутники Гильгамеша рубят деревья и сучья, а это одновременно руки самого Хувавы. На Руси кедров не было.
Хувава должен был обосноваться здесь среди других деревьев, таких же, впрочем, могучих и знаменитых, как ливанский кедр. Это, разумеется, дуб. Хувава послан богом Энлилем (на Руси же божественное дерево именно дуб). Кто же сидел в роще на тридевяти (двенадцати) дубах на Руси? Ответ ясен: Соловей-разбойник. Илья-богатырь одолевает его, поразив в правый глаз. Затем в былинах обычно следует разрубание его на части и сожжение. Разрубание, срубание рук-сучьев. Снова в былинах точная цитата из шумерского мифа.

Мне приходилось изучать переход звуков X — Ш — С. Есть исландско-русские и немецкие параллели. Имя Хувава вполне могло звучать так: Сувава. И с неизбежностью должно было превратиться у нас в понятное — Соловей. Главное оружие Соловья — его богатырский посвист, наводящий ужас на все живое. В аккадско-шумерском эпосе сообщается: Хувава, чтобы стращать людей и охранять рощу, наделен гортанью, как у бога, дыханьем и голосом, как у бури. Снова абсолютное совпадение. Здесь уж случайность исключена. И только так и можно наконец-то понять, как это на Руси страшилищу присвоили имя лучшей из певчих птиц. Парадокс: разгадку принес древнейший миф.

Ведь в глубокой древности свист использовался для передачи сообщений на большие расстояния. Не так уж давно этот реликт отмечен на Канарах, в Испании, а в наши дни, в шестидесятых,— в восточной Турции, в Закавказье. Здесь, в селении Кушкей, кое-кто и сейчас может продемонстрировать этот удивительный птичий язык (название селения так и переводится: птичья деревня). Свист слышен за несколько километров. Турки пришли сюда лишь в позднее средневековье, недавно, а свидетельства о языке свиста можно найти у античных авторов. И относятся они к этому же региону. Если свист слышен за несколько километров (6—7 км), а такие случаи отмечены неоднократно, то сила звука такова, что вызывает травмы мозга у людей, находящихся поблизости.

Античный историк Ксенофонт (около 430—355 гг. до н. э.) писал о моссиниках, обладавших этим искусством. Их родина здесь — недалеко от северных рубежей Шумера. Им родственны мосхи, которых восточные авторы называли мушками. Вспомним важную деталь: Соловей перегораживал дорогу на Киев. А какую дорогу перекрывали мушки, они же мосхи? Дорогу с востока — из Ассирии и бывшего Шумера — на запад, в малоазийскую страну Куэ (Кауэ)!

Но шумеро-ассирийская клинопись не передавала нередко точное звучание слов. Куэ следует сближать с более поздним Киевом на Днепре. По смыслу самого имени, разумеется. В обоих случаях, на мой взгляд, перевод может быть таков: царство, царьград.

Вот что произошло с Куэ в первом тысячелетии до нашей эры. Местный царь отказался платить дань Ассирии и завязал тайную переписку с ее врагом Урарту. Но его послания шли как раз через земли мушков-мосхов. Их правитель Мита перехватывал опасные для Ассирии послания. Дни царя Куэ были сочтены: о нем больше нигде не упоминалось. Судьба же мосхов и Миты драматична. Мита бросил свое царство. А мосхи как бы рассеялись, и по сей день историки спорят о направлении их ухода.

Хотелось бы привести странный на первый взгляд текст из старинного русского издания «Ядро русской истории». Вот он:

«Русские народы (русскими народами назывались в то время русские, украинцы-малороссы и белорусы— В. Щ.) сперва не назывались как ныне — русские, но от имени родоначальника своего Мосоха Яфетовйча (назывались) мосхи, мосохи, мосехи… моссены».

Я позволил лишь немного сократить этот фрагмент. В свое время мне довелось связать судьбу вяти-
чей, осевших на Оке, с ванами-венетами, пришедшими из Закавказья, где они создали Ванское царство (в Ассирии его называли Урарту). Историю ванов-венетов-венедов я изложил, начиная с Троянской войны, в книге «Асгард — город богов». Готов допустить, что мосхи, наполовину слившись с ванами, проделали тот же путь — из Закавказья на север. Считал и считаю, что родина русов некогда занимала весь трояно-фракийский регион. После Троянской войны часть вегетов-ванов Малой Азии ушла на восток и основала Урарту. Но в Урарту пользовались шумерской, по сути, клинописью, приспособив ее для своего языка (многие слова его не требуют перевода на русский, они просто совпадают с нашими). И это канал, по которому на Оку пришел древнейший эпос и сам Гильгамеш. Соловей — действительно Хувава, который охранял свои леса, преграждая дороги чуждой ему воинской силе. Это собирательный образ, отразивший историческую реальность: и у моссиников, и у мосхов, и у других племен древности были деревянные крепости и засеки. Их было множество. Вот почему Соловей как бы сидел на двенадцати дубах. Его свист был нужен для сообщений о нашествиях. Поэтому Соловей-Хувава как бы перегораживал дороги, охраняя свои угодья — дорогу на Куэ, например.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Итак, честь имею представить: древнейший русский эпос об Илье-Гильгамеше, который наряду с аккадским эпосом создан на основе древнейших песен Шумера и дошел до наших дней и в устной передаче, и в бессчетных записях былин.

Не скрою, в ответ я хотел бы услышать в свой адрес от кого-нибудь из известных российских историков или филологов:

— Благодарствуйте, маэстро!

Статья Владимира Щербакова «Путешествие Гильгамеша в Россию» из журнала «ЧиП».

Опубликовано 04 Июл 2012 в 21:47. Рубрика: антология всего сайта ХОРОШЕЕ КИНО, Статьи про кино и не только. Вы можете следить за ответами к записи через RSS.
Вы можете оставить отзыв или трекбек со своего сайта.