ХОРОШЕЕ КИНО

Софья Палеолог.

Реконструкция С.А Никитина.  По методу М.М.Герасимова.

 

 

Во все времена в мире существовали два основных параметра могущества правителей: это — власть, воплощенная в военной силе и богатстве, и знания, оформленные в религиозные доктрины и науку. Но если сокровища и армии были зримым элементом державной мощи, то знания, зачастую имевшие эзотерический (или тайный) характер, были доступны узкому кругу посвящённых и тщательно оберегались. Помимо изустной передачи ограниченному числу современников, передать их последующим поколениям можно было только письменно, будь то глиняные таблички, папирусы или береста. «Такие собрания письменных источников постепенно аккумулировались и, естественно, попадали в каждую эпоху к тем правителям, которые могли их сохранить от уничтожения и умножить свою собственную власть за их счет. Это не были в современном смысле библиотеки, но скорее книгохранилища как сокровищницы знаний.

На протяжении последних полутора тысяч лет наиболее ценные письмена, рукописи и книги скапливались таким образом у первых лиц сильнейших государств мира,

и в итоге это громадное собрание осело в Византии как наиболее могущественной империи того времени. Когда под ударами османов Византия стала ослабевать, бесценная библиотека была тайно вывезена в Рим, и Папа Римский долгие годы не подозревал, что она находилась, что называется, у него под боком.

В середине XV века библиотека была под видом приданого племянницы последнего Византийского императора Константина XI

Софьи (Зои) Палеолог, выданной замуж за Великого государя Московского и всея Руси Иоанна III, также в глубокой тайне вывезена в Москву. В этой библиотеке была сосредоточена большая часть известного миру на протяжении столетий собрания письмен и рукописей. Можно сказать, что за исключением отдельных редкостей, разбросанных по Европе, почти всё достояние человечества за прошедшие полторы тысячи лет оказалось в хранилищах Кремля, и это было признанием того, что Русь динамично превращалась в наиболее могущественное государство того времени.

Что же было в сундуках царевны Софьи? По свидетельствам современников, там хранились не только книги гениев античности, но и лучшее из того, что удалось спасти при пожаре Александрийской библиотеки Птоломеев — главного книгохранилища средиземноморских цивилизаций. Сотни фараоновых папирусов, ассирийских и хеттских глиняных табличек, пергаментные свитки из Финикии и Иудеи, священные тексты Ахе-менидов, вывезенные из Персии воинами Александра Македонского, рукописи мудрецов Индии и Китая, образцы ранней рунической письменности и никем ещё не прочитанные зороастрийские документы и многое другое.
Значение этих сокровищ на Руси в то время вряд ли кто-то мог в полной мере оценить, ибо прочитать их не представлялось возможным даже наиболее образованным людям той поры, однако отношение к ним как к достоянию, которое нужно свято беречь и всячески приумножать, как к «заколдованному кладу России», прочно укоренилось в сознании. Деревянная Москва тех лет то и дело горела — в среднем два раза в год, поэтому первой заботой Софьи и Иоанна III было сооружение особого хранилища для этого клада, а также превращение деревянного Кремля в каменный по типу Миланского. Специально для этого в Москву был выписан выдающийся зодчий и архитектор Аристотель Фиораванти (кстати, лучший в Европе специалист по тайникам и лабиринтам). Первым его детищем стал именно подземный Кремль — беспрецедентное по тем временам инженерное сооружение, сочетавшее в себе качества оборонного объекта, пожарного укрытия и сверхнадёжного сейфа для царских сокровищ. В одном из подземных казематов и были укрыты книги Палеологов, так что когда в следующем, XVI веке в Москве разразился грандиозный пожар и, как писали хроники, «огонь лился рекой, и вскоре вспыхнули Кремль, Китай, Большой Посад…», вывезенным книгам уже ничего не грозило: они были надёжно упрятаны в секретный саркофаг.

Сын Иоанна III Василий, обнаружив спрятанные в тайнике книги и манускрипты на непонятных языках, главным образом греческом, решил раздобыть себе грека-переводчика и обратился к Константинопольскому патриарху с просьбой прислать в Москву образованного человека. Патриарх поручил это дело «искусному в языке» иноку, монаху Афонского монастыря Максиму, ставшему известным в истории под именем Максима Грека. Он перевёл Толковую Псалтырь и составил опись библиотеки. По его свидетельству, в книгохранилище были древние рукописи, о которых на Западе знали лишь понаслышке: греческие пергаменты, латинские хронографы, древнееврейские манускрипты, татарские ярлыки и грамоты от Батыя, а «переводу им нет, никто перевести не умеет…».

Государи ревностно пеклись о сохранении тайны книгохранилища — любой, кто так или иначе соприкасался с ней, был практически обречён: в тюрьме окончил свои дни Аристотель Фиораванти, да и Максим Грек был заточён в Волоколамский монастырь. Незадолго до смерти он выдал секрет «заколдованного клада» внуку Софьи Палеолог Иоанну Грозному.

После воцарения Иоанна Васильевича библиотека приобрела статус важнейшего государственного достояния, на содержание и пополнение которого не жалели ни денег, ни жизней. Прототипом книгохранилища Иоанна IV послужила, конечно, первая по времени на Руси библиотека Ярослава Мудрого, скрытая в подземельях Софии Киевской. Часть книг этой библиотеки, преимущественно светского содержания, была скуплена розным в 1554 году и вывезена в Москву, где он присоединил их к книгам Софьи Палеолог. К этому ценному приобретению царь прибавлял книги всю свою жизнь. Он выпрашивал их, как, например, у датского короля Христиана, захватывал их по праву завоевателя, как северо-немецкие книги и ганзейские гравюры в Новгороде, Пскове, Дерпте, а чаще скупал их через своих послов и агентов за границей, не жалея денег. В Европе стали таинственно исчезать наиболее ценные первопечатные книги и сочинения древних классиков, поползли слухи о несметных книжных богатствах Московского царя. Потекли и гонцы от многих европейских государей с просьбами уступить им тот или иной фолиант. Иоанн Васильевич оставался глух к просителям — он относился к библиотеке, как к императорским регалиям, и не желал делиться ими ни с кем. Об истинной ценности книгохранилища остаётся только догадываться по некоторым косвенным свидетельствам, время от времени возникающим на свет. Так, например, в начале XIX столетия в архиве города Пярну была найдена тетрадь, два листа которой произвели впечатление разорвавшейся бомбы. На них перечислены некоторые книги, виденные в XVI веке в Москве в библиотеке Иоанна Грозного неким немецким пастором. В перечне значились полностью или частично утраченные рукописи Аристофана и Пиндара, Цицерона и Вергилия; упоминалась история Полибия, из 40 томов которой к тому времени было известно лишь пять, история Тацита, половина которой считалась утраченной, грандиозный 142-томный труд Тита Ливия и др. Всего же, писал автор, в библиотеке царя насчитывалось свыше 800 уникальных рукописей, но это, естественно, была лишь малая часть собрания, написанная на доступных ему языках.

Далее история библиотеки сложилась так. Царь, предвидя приближение серьезной смуты и собственной скорой кончины, решил спрятать книги в надёжном месте. Библиотека исчезла бесследно, и её тайна стала одной из вечных загадок человечества. С тех пор её поиски не прекращали ни российские самодержцы, ни энтузиасты-учёные, ни недруги России. В начале XVII века кардинал Джорджа прислал в Москву специально с этим заданием Петра Аркудия, а папский нунций в Польше Клавдий Ран-гани — Яна-Петра Сапегу. Когда этим разведчикам не удалось ничего узнать о местонахождении легендарного книгохранилища, они стали сеять сомнения в самом факте её существования, и «метастазы» этой деятельности мы находим во многих источниках, утверждающих, что библиотеки вообще никогда не существовало. Через 62 года после них Газский митрополит Паисий Лигарид вошёл в доверие к царю Алексею Михайловичу и письмом просил доступа в книгохранилище, но царь оставил письмо без ответа. После смерти государя письмо попало к его старшей дочери Софье, которая решила обследовать тайники Московского Кремля, но поиски библиотеки не были закончены из-за смещения Софьи её братом Петром. В конце 1724 года в тайную канцелярию царя пришло письмо, в котором говорилось: «Есть в Москве под Кремлём городом тайник, а в том тайнике есть две палаты: полны наставлены сундуков…» Поиски тайника по этому письму успехом не увенчались.

В XIX веке поиски библиотеки были продолжены. Директор Исторического музея князь Щербатов провёл в Кремле обширные раскопки, были обнаружены подземные ходы и несколько тайников, но следов самой библиотеки не нашли. Средства, выделенные на изыскания из казны, закончились, и работы прекратились. Уже в машем веке историк Игнатий Стеллецкий дважды начинал поиски в Московском Кремле, и в 1934 году он был почти у цели, но работы были запрещены в связи с убийством Кирова. Все раскопки были взяты под контроль органами НКВД, и информация строго засекречена. В частности, при прокладке метрополитена в центре Москвы строителям не раз попадались древние переходы и подземелья, но, как правило, они скрывались от учёных органами охраны и замуровывались. Вполне вероятно, что один из этих ходов и вёл к знаменитой библиотеке — если, конечно, она находится в Москве, ведь Иоанн Васильевич мог вывезти её подальше от смутьянов, скажем, в Александровскую слободу недалеко от Сергиева Посада или даже в Вологду, где он строил морские суда.

Статья Николая Жданова-Луценко из журнала «ЧиП»

 

 

Опубликовано 18 Авг 2012 в 08:34. Рубрика: Статьи про кино и не только. Вы можете следить за ответами к записи через RSS.
Вы можете оставить отзыв или трекбек со своего сайта.